Воздухи
А какое красивое название… Воздухи — много-много разных оттенков, что-то легкое в этом слове, невидимое. Деревня старинная, видела и пережила многое — отмену крепостного права, революцию и Великую Отечественную войну, была захвачена немцами, освобождена нашими войсками, не смогла только справиться с наступившим XXI веком. И вот уже несколько лет здесь совсем нет людей.
Но даже сейчас, когда в деревне уже никто не живет, местами она кажется очень уютной. А в доме справа еще лет пять назад жили люди. Да и в доме слева, по-видимому, тоже.
На следующей фотографии не очень хорошо, но виден, напротив берез, большой кирпичный дом — в войну здесь располагался штаб 241-й стрелковой дивизии (34 армия), которая принимала в то время участие в Демянской наступательной операции войск Северо-Западного фронта. Командовал дивизией Иван Данилович Черняховский (16 (29) июня 1906 — 18 февраля 1945), тогда еще 35-летний полковник, а позже Генерал Армии, дважды герой Советского Союза. Это был выдающийся военачальник, самый молодой генерал армии и самый молодой командующий фронтом в истории Советских Вооруженных Сил.
В апреле 1944 года 37-летнему генералу Черняховскому поручат командование 3-м Белорусским фронтом – это высшее признание его таланта. Достаточно сказать, что 1-м Белорусским командует Жуков, а 2-м Белорусским – Рокоссовский. Черняховский среди них — самый молодой. И единственный, чей путь от полковника до генерала армии занял всего два года! Он руководил освобождением Курска, Витебска, Киева, Минска, Воронежа, Вильнюса. Начиная с августа 1943 года Москва салютовала в ознаменование побед советского оружия 363 раза, из них 33 – в честь достижений войск под руководством молодого и талантливого генерала. 34-й залп оказался последним, но Черняховский его уже не услышал…18 февраля 1945 года генерал армии Иван Данилович Черняховский был тяжело ранен осколком снаряда в грудь на окраине города Мельзак (ныне Польша) и в тот же день скончался. Похороны состоялись 20 февраля 1945 года в Вильнюсе на центральной площади Ожешкенес.
Раньше здесь располагался музей, на доме была мемориальная доска, но, как водится у нас, ни люди, ни время не пощадили этого места… Остались лишь русская печь, да пара кадок. В доме разобрали даже полы.
До прихода наших войск эти места занимали немцы. Жительница соседней с Воздухами деревни Межник (в которой уже и домов не осталось совсем) рассказывала мне как зимой немцы хоронили своих погибших солдат — они взрывали мерзлую землю тротилом прямо под окном дома и в эти ямы хоронили своих. На время взрывов местные жители открывали окна, чтобы стекла не выбило взрывной волной. Зима 1941/42 года была исключительно суровой. Среднесуточная температура достигала минус 35—40 градусов, а глубина снежного покрова составляла 60—100 см. Несколько лет назад я видел несколько таких разрытых могил — действительно, они были расположены не более чем в метре от фундамента дома…
Мало кто знает, но в Воздухах стояли три машины из батареи «катюш». Они дали несколько залпов по соседней деревне Монаково, где располагался штаб немецкого корпуса. Это были одни из самых первых ударов «катюш» в Великой Отечественной войне.
Сейчас о войне напоминает лишь расположенное близ деревни братское захоронение советских воинов (203 бойца, 83 из них — безымянные), его навещают, но теперь уже очень редко.
Кто сейчас знает сколько лет вот этому углу дома? Наверное уже никто.
Согласно «Списку населенных мест Новгородской губернии» (Демянский уезд. Вып.II., Новгород, 1909) в Воздухах еще в начале XX века была часовня, следы которой теперь навсегда потерялись. В то время здесь проживали 189 человек в 38 домах. А по тому же списку, но уже от 1882 года в деревне жили лишь 145 жителей в 35 домах. Деревня разрасталась.
Здесь много кирпичных домов. В XIX веке строить дома из кирпича было зачастую дешевле, чем из дерева. Лес был в то время в дефиците.
Летом здесь много травы, жарко и тихо.
Можно просто часами сидеть в тени какого-нибудь большого дерева, слушать кузнечиков и представлять как же все-таки проходила здесь жизнь много лет назад.
А весной открывается немного другая картина — все дома как на ладони, большой и непролазной травы нет, только низенькая молодая травка пробивается наружу, пахнет сладкой майской зеленью и влажной свежестью.
Иногда случается бывать в этих местах и охотникам. Они ходят по опушкам с собаками, караулят куропаток да вальдшнепов. И потом долгое-долгое эхо разносит по перелескам гулкие звуки их выстрелов… А по осени в этих местах бывает много кабанов да лосей — они спокойно бродят по деревне слегка недоумевая зачем же все-таки эти странные люди ушли отсюда, навсегда покинув свои жилища.
Короткий румянец заката мягко ложится на покинутую деревню, постепенно сменяясь на небе лазурно-синими красками приближающейся ночи. Алое сияние недолго стоит над темнеющей землей, и совсем скоро, тихо мигая, на куполе неба затеплятся первые вечерние звезды.
В эти дни, в самом начале мая, краски мягки, в них нет такого буйства, как это бывает летом. Они светлы, но не ярки, показывают природу со всей прелестью ее весенней кротости. Даже дома в деревне в это время смотрятся как-то по-особенному — от их развалин исходит величавое спокойствие и уверенность в том, что их жизнь была прожита не зря.
Солнце уже давно зашло и первые дрожащие звезды вспыхивают на бледно-синем небе, стараясь поскорее доказать всей природе, что ночь вступает в свои права. Деревня тиха, жизнь уже покинула её давно, растворив лишь в прозрачном холодеющем воздухе воспоминания о былом.
23 января 2012
Санкт-Петербург
