Бабушка

Комок наводопевшей, как говорят в этих краях, осенней земли слетел с лопаты и упал под ноги остановившемуся отдохнуть у обочины солдату.
— Смотри, куда кидаешь! — промокший и уставший от длительного перехода, он уже был готов выругаться, но взглянув мельком в придорожную канаву, увидел в ней девочку лет тринадцати в потрепанной телогрейке, бойко орудующую лопатой.
— А ты гляди, куда ступаешь, — из под туго замотанного серого платка на солдата смотрели большие и серьёзные глаза, — у тебя своя служба, а у нас своя — до вечера нужно сдать двадцать метров участка. Не докопаем канавы для стока воды, так вам же по этим дорогам идти тяжелее будет, — девчонка отвернулась, не намереваясь дальше продолжать бесполезный разговор, продолжила откидывать в сторону грязную и тяжёлую землю.
Солдат закурил, постоял с минуту, глядя на этого совсем ещё ребенка, продрогшего и озябшего под холодным ноябрьским дождём, которого война заставила взяться за этот нелёгкий труд, но безропотно принявшего судьбу, потому что так нужно, нужно для страны, для нашей победы, потому что важен вклад каждого, будь то труженик тыла, простой солдат или генерал.
Он продолжил свой путь, отошёл уже метров на десять, но что-то внутри заставило его обернуться:
— Зовут-то тебя как, девочка?
— Лена, — прозвенел голосок из канавы.
Солдат хотел спросить что-нибудь ещё: про семью, про жизнь, сказать что-то просто хорошее, но слова застряли в горле. Перекинув винтовку на другое плечо, он зашагал дальше.
Подходил к концу 1941 год…

Дед

Из раскинувшегося неподалеку сада, что во множестве своём окружают Яссы, струился по раскалённой солнцем земле густой и приторно сладкий запах перезрелых яблок. В окошко прицела Алексей видел, как по тёмно-зелёному сукну кителя, чуть ниже шеи, расползается красно-коричневая клякса, и глаза молодого парня, одетого во вражескую форму, не то с удивлением, не то с испугом смотрят на него, как будто не веря, что такое могло произойти в этот прекрасный августовский день, произойти именно здесь и именно с ним, недавно отпраздновавшим свой восемнадцатый день рождения, когда, казалось, вся жизнь была полна надежд и ожиданий. В следующую секунду немец грузно осел, словно сброшенный с телеги на землю мешок с мукой, ноги уже не слушались, автомат вывалился из рук, и мгновение спустя лицо уткнулось в придорожную пыль, а белые волосы растрепал легкий летний ветерок. Всё было кончено для него.
…
— Дед, а ты убивал на войне?
— Бывало, — дед вообще мало рассказывал о своей службе, да и как-то в голову тогда не приходило много расспрашивать. Лишь иногда рано-рано утром он выходил на улицу, садился на скамейку перед избой, закуривал и разговаривал сам с собой о тех временах, пару раз сквозь сон слышалось, как он тихонько напевал военные песни…
— А сколько немцев ты убил? А первого своего помнишь? — не унимался внук.
— Да кто же их тогда считал, да и разве всех упомнишь.
…
Шёл месяц август, яблони в тот год дали небывалый урожай…

9 мая 2018
Деревня